Читать интересную книгу "В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин"

полякам…

Караван пришел через сорок две секунды.

– Донес на руках до финиша? – взглянул на Алешу Володин, когда узнал, что его обошел не только Алеша, но и Кертини. – Спасибо.

6

Света слышала рассказы о том, как кричат женщины во время родов, и думала, что она, как бы ни было больно, кричать не будет. В день родов, когда она почувствовала, что началось, выбралась в коридор. Мягкий свет из окон тускло отражался от чистого линолеума. Света брела, придержаваясь рукой за стену, доковыляла до стола медсестры.

– Ой, не могу я! – прошептала тихо.

– Потерпите, не скоро еще, – ласково ответила медсестра.

Света вспомнила, что давала себе слово, что кричать не будет, и ей стало стыдно. Она отошла к окну, начала смотреть на верхушку тополя. Ветки его с набухшими почками раскачивались на ветру успокаивающе.

Родила она утром, родила мальчика. Лежала на кровати обессиленная, ждала, когда принесут ребенка, слушала, как две энергичные девицы разговаривают между собой. Они, вероятно, знакомы были до роддома, говорили сейчас о каком-то Илье, по их мнению, негодяе и бабнике, которого следует проучить, чтобы на всю жизнь запомнил. Одна девица, Оксана, полная, с надутыми бледными щеками, меж которых торчал маленький носик, родила девочку, а другая, Вера, только собиралась рожать. Была она растрепанная какая-то, нагловатая на вид. Чувствовалось, что предстоящая боль беспокоит ее сильно. Говорила больше Оксана, успокаивала, часто повторяла: плюнь! Когда Свету привели в палату. Оксана сразу бесцеремонно пристала с вопросами. Где работает? Есть ли муж? Кто он? Отвечать не хотелось. Вид у Оксаны был вульгарный. Узнав, что муж велогонщик и сейчас в Италии, она восхитилась бурно, но глаза смотрели насмешливо, недоверчиво. Не поверила. И Свете стало неприятно, будто она наврала, а ее уличили.

Мальчика принесли только в полдень. Он лежал на ее неловких руках, крутил головой, отвернувшись от груди, вытягивал губки, чмокал и недовольно морщился.

– Малыш, куда ты? Я здесь, – сказала ему Света.

Мальчик словно понял, что ему говорят, быстро повернул к ней голову, глянул, как показалось, осмысленно ей в глаза и сразу нашел грудь, прилип ртом, касаясь тихонько маленькими теплыми пальчиками. Ел, ел и заснул. Света осторожно положила его на подушку, приклонила голову рядом, касаясь лбом теплой маленькой ручонки, откинутой в сторону, и лежала так, с нежностью вслушиваясь в еле заметное частое дыхание мальчика, пока не пришли за ним. Как ни жалко ей было тревожить сына, она перепеленала его, отдала сестре и легла на подушку, где только что он был, с томительной нежностью вдыхала еле уловимый запах, и ощущала щекой тепло от его тельца.

– Лазарева, передача от папаши, – услышала она.

Санитарка, пожилая женщина, вкатила в палату тележку с продуктами в целлофановых пакетах.

– Наконец-то и у Андрюши папаша объявился, – насмешливо улыбнулась Оксана. – А мамаша маскировалась. Гонщик, мол, у нее муж, по Италии гоняет. А у Андрюши, видать, как и у моей Леночки, папаша артист – вечно на гастролях!

Вера, растрепанная подруга ее, хохотнула.

– Заржали, кобылы! – недовольно буркнула санитарка, передавая пакет Свете. Среди бутылок и баночек виднелась газета. От кого передача, Света не поняла, поставила пакет на тумбочку и подошла к открытому окну. Навалилась животом на подоконник и глянула вниз. Она сразу же узнала среди людей Харитонова. Он тоже увидел ее в окне третьего этажа и закричал:

– Света, как ты? Как малыш?

– А папаша-то старичок! – услышала Света ехидный голос Оксаны. – Недаром его в Италию командировали…

– Хорошо! – ответила Света Харитонову. – Об Алеше не слышно?

– Газету… Там газета… Посмотри!

Света быстро выдернула газету из пакета, развернула, увидела четыре короткие строчки, подчеркнутые красным карандашом:

«Советская велосипедная команда заняла в Италии второе место в популярной гонке „Джиро делле Реджионе“. В личном зачете победу одержал Алексей Лазарев».

7

– Я ведь не хотел, не хотел! Пойми хоть ты! – кричал Алеша.

В номере гостиницы они вдвоем с Кончаковым. Лазарев в возбуждении метался по комнате, изредка останавливаясь перед Николаем. Кончаков сидел на кровати, укладывал в белую пенопластовую упаковку японский двухкассетный магнитофон. Другой такой же в картонной коробке стоял у его ног.

– Почему они со мной не разговаривают?!

– Алеша, – стараясь говорить как можно мягче, произнес Кончаков. – Ты не хуже меня знаешь, что все мы должны были помогать Володину. Он был лидер! А ты бросил его, и мы проиграли…

– Я не хотел…

– Что ты заладил – не хотел! Не хотел, а что получилось?.. И Володина раздел! Кого-нибудь еще, меня, например, ладно, а это… У него, может, последний шанс был.

– Не думал я, что на пять минут ушел… Не знал!

– Ну ладно, ладно… Только нос не вешай, если на гонку Мира не попадешь!

– Я!? Нет. Этого не может быть!

– Шадров в Берлин еще одного гонщика вызвал…

– Но у нас сильная команда… Как никогда, все газеты пишут…

– Не знаю, – буркнул Николай.

Алеша остановился возле него, глядя, как он засовывает магнитофон в пенопластовой упаковке в коробку. Помолчал, потом спросил:

– Зачем тебе два магнитофона?

– Заказали…

– А через границу как?

– Один… тебя попросить хотел…

В Берлине Шадров собрал команду в своем номере отеля и сказал:

– Сегодня я должен назвать состав команды, которая стартует в гонке Мира. В прошлом году мы первыми не были… Сейчас достаточно сильны, чтобы выиграть. Но вас семеро… Решайте сами, кто из вас лишний… Кто начнет?

Он оглядел семерых гонщиков, которые сразу притихли, опустили глаза. Нелегкое это дело, вычеркнуть из списков одного из соратников. Лучше и спокойней, когда другой берет на себя такую ответственность.

– Прошу высказываться!.. Капитан, начинай.

Володин поднялся, подумал и попросил Шадрова:

– Можно я потом? Вы понимаете…

– Давайте я начну, – поднялся Юрзин. – Мы тоже поняли, почему Володин не стал говорить первым. Не хотелось именно ему называть имя Лазарева. Получилось бы, словно мстит… Но мы все понимаем, что Лазарев лишний. (Слушая это, Алеша сжался, но все не верилось, что отправят его домой.) Мы знаем, что гонщик он сильный. Но поступок его в Италии говорит, что он не созрел для серьезной борьбы… У меня все. – Юрзин сел.

Стало тихо. Так тихо, что слышно, как в соседнем номере монотонно бормочет телевизор.

– Кто еще добавить хочет? – спросил Шадров.

Но все молчали.

– Ребята! – вскочил растерянный Алеша. Он до самого последнего мгновения надеялся, что кто-нибудь его защитит, но никто доброго слова не сказал, будто бы он не выигрывал две труднейшие гонки. – Ребята, да вы что? Да я же… Да я… – Голос его дрожал.

– Сядь! – перебил его Кончаков. – Все ясно.

– Николай, и ты… и ты не веришь мне?

– Я тебе верю, – перебил Николай. – Но лучше будет для команды, если ты не поедешь в этой гонке… Ты, может, посильней кое-кого из нас. Но пойми, без тебя сейчас нам легче будет выиграть гонку Мира! И не обижайся…

Часть пятая. Иван

Глава первая

1

Паркетчики стали звать его студентом сразу после того, как бригадир Гольцов, высокий, одного роста с Егоркиным, но плотный, с заметно выпирающим брюшком, привел Ивана в бытовку и объявил, что студент Иван Егоркин будет работать в их бригаде до начала занятий в МВТУ. Имя Егоркина одни не расслышали, другие тут же забыли: студент да студент.

– Кондрашин, шкафчик рядом с тобой свободен? – спросил бригадир.

– Свободный… Иди сюда, студент, переодевайся, – ответил и позвал Ивана невысокий парень со спокойным, чуть грустным лицом. Был он, видно, ненамного старше Егоркина, года на два, не больше.

Иван стал пробираться вдоль длинного стола к Кондрашину. Паркетчики уступали дорогу, прижимались к своим шкафчикам, разглядывали его. В бытовке было тесно. Большую часть занимал стол, сколоченный из досок и обитый сверху оргалитом. На нем лежали газетные свертки с едой, несколько ящиков с инструментом с одного края, виднелись